Народная мудрость гласила: "От трудов праведных, не наживешь палат каменных". Так оно и было раньше. Фальшивомонетчик Давид Фризер царским правительством на длительный срок был сослан на каторгу. В числе других он шел этапом. Партия каторжников, конвоируемая солдатами, останавливалась на этапных пунктах на дневки и ночевки. Чтобы убить время, многие любители играли в самодельные карты на спрятанные от тюремного начальства деньги, посылали конвоиров, самых любящих выпить, за водкой.
В числе игроков был и Давид Фризер. Собственно, имя его тогда было другое, но приобрел он его у проигравшего игрока за: три рубля. Зачем было менять свое имя? Дело в том, что он должен был отбывать каторгу, а сменивши имя шел на поселение. Тот был изрядно пьян и не соображал, что делает.
Вернуть же свое имя после отрезвления ему не позволял "долг чести", годами утвердившийся среди уголовников.
ЛжеФризер был отправлен на поселение в один из поселков на Лене. Здесь он занялся подпольной продажей водки. Как-то раз у него ночевали старатели. У одного, сильно опьяневшего, было много рассыпного золота, чем он бахвалился. Ночью Фризер зарезал его, а окровавленный нож сунул под подушку другомуприискателю. Невинный после заявления Фризера об убийстве был осужден на каторгу, а убийца приобрел золотой прииск Каралон, богатый золотом.
Прошли годы. Не понравился золотопромышленнику климат на Лене и взятка власть имущим сделала свое дело. Отбывать оставшийся срок Фризер переехал в Баргузин, а вместе с ним его семья: жена Цыпа и сын Яков. На Каралоне были оставлены доверенные лица.
Отбыв ссылку, Фризер остался в Баргузине и купил золотой прииск, назвав его в честь своей жены Цыпиканом. Купил он и другие прииски в золотоносной Баргузинской тайге.
У жены Фризера, Цыпы Хайкелевны, был брат Абрам Хайкелевич Новомейский, впоследствии прииски перешли к нему. Он стал самым богатым золотопромышленником в Баргузинской долине и купцом, открыв в Баргузине большой магазин. Стал ездить за товарами в Петербург, Москву, Иркутск, заключать сделки на Нижнегородской ярмарке.
Жена и сын Фризера выехали в Иркутск. Отпрыск фальшивомонетчика еще долгое время владел золотыми приисками на реке Лене.
Выросли дети главы семьи Новомейских - Семен, Ефим и Моисей Абрамович. Первые промышляли золото, а последний - инженер оборудовал в деревне Алга сульфатный завод.
Он торговал омулями.
Прибыл в Баргузин новый ссыльный, сосланный за уголовное преступление. Его имя было Мордхе, а фамилия - Пакельчук. Не было у него в захолустном Баргузине ни работы, ни средств к существованию. "Облагодетельствовал" его Абрам Хайкелевич Новомейский. Купил ему ичиги, полушубок, рукавицы в счет будущей зарплаты и отправил на прииск Цыпикан водовозом.
Прижился на прииске Мордхе и выписал издалека жену Хану. Как-то на прииск нагрянул горный исправник Константин Попрядухин. Это был толстяк, для которого верховых лошадей меняли через каждые семь километров. Вместе с Попрядухиным были стражники, в обязанность которых входило делать обыск, обнаруживать припрятанное владельцами приисков золото. Промышленники не хотели сдавать его властям по невысокой казенной цене.
На прииске в это время был один из сыновей Новомейского - Ефим. Он отдал распоряжение хорошо угостить исправника и отдельно - прибывших стражников. Те накинулись после долгого пути на еду и еще больше на выпивку. И в это время Ефим незаметно вынес из потайного места котелок с рассыпным золотом и несколькими тяжеловесными самородками и передал его водовозу Пакельчуку, сказав:
Обыск после этого не дал никаких результатов. В книге, где записывалось добываемое золото, и обнаруженные данные сходились, и полицейские, дружески распрощавшись с золотопромышленником, уехали ни с чем.
А дальше было так. Ефим Абрамович пошел к бочке и не обнаружил котелка с золотом.
Все, что мог сделать сын Абрама Хайкелевича - это прогнать с прииска водовоза, так как передать этот случай огласке было далеко небезопасно. А узнали о происходившем спустя много лет, когда изрядно выпивший Пакельчук по секрету рассказал об этом одному из своих друзей.
Мордхе был неграмотным. В Баргузине на рынке он открыл лавку, в которой продавал лагунами и в разновес омули. В доме, где жил Мордхе, сейчас помещается сберкасса.
Кража в магазине.
Старожилы Баргузина помнят бывший обширный магазин А.Х. Новомейского и рядом с ним, притулившуюся со стороны Банной, лавчонку купца Рейхбайма. К стене этого магазина был пристроен туалет для служащих. В один из дней, когда управляющий магазином В.М. Цукасов утром, вместе с приказчиками (продавцами) открыл магазин, то увидел, что, проникнув через туалет, воры совершили крупную кражу: золотые кольца, часы, одежду, мануфактуру (магазин был универсальный). Подняв на ноги полицию во главе с уездным начальником Попрядукиным (братом горного исправника), Новомейские украденное и воров не обнаружили. И лишь долгое время спустя, после того, как не стало царизма и Баргузин вошел в состав Дальневосточной республики (ДВР), выяснилось, что кражу совершили ссыльные уголовники. Украденное было спрятано под грудой хлама на чердаке у самого : уездного исправника. Когда шум утих, воры темной ночью вывезли товары оттуда и сбыли.
Дети богатого отца.
В пору моего детства и юности еще не было самолетов и автомашин. Между Баргузином и Татаурово были расположены, как их называли, почтовые станции или станки. Они доставляли почту и проезжавших пассажиров. Последних по установленной таксе.
Как-то раз на станции Татаурово, где баргузинцы, неизменно останавливались после поездки по железной дороге отдыхать у местного жителя Кирилла Черепанова, я застал в его доме главу династии Новомейских --Абрама Хайкелевича. Он пригласил меня "спарится" с ним, ехать вместе в Баргузин. Я согласился, ибо это означало, что я заплачу половину проездных. Когда мы слезли у одного станка, чтобы пересесть на других лошадей, Новомейский дал ямщику ""на чай" пятак.
Так как золотопромышленник и купец к данному пятаку не прибавил ни копейки, я со своей стороны дал ямщику гривенник (10 копеек), за что он меня горячо поблагодарил.
"Революционер" Новомейский.
Когда в 1905 году царь издал манифест о "свободах", мне было 15 лет. У каланчи в Баргузине на площади состоялся митинг населения. Говорились речи. После выступления попа выступил Абрам Хайкелевич.
После этого богач и поп расцеловались.
Я, будучи еще мальчишкой, был тесно связан с многочисленными политическими ссыльными, находившимися в Баргузине, которые просвещали меня. По окончании речей я крикнул - "Долой самодержавие!" и еще почему-то "Долой земских начальников!"
В январе 1906 года, если я не ошибаюсь, "единственный жандарм, живший во дворе дома Левитиных, который большую часть своего времени уделял починке обуви населения, зашел к нам и по секрету сообщил отцу: "В Баргузин едет карательная экспедиция из Читы. В списках тех, которые подлежат аресту, значится и Ваш Левка. Пока не поздно, пусть он на время скроется" :
Отец поблагодарил жандарма за предупреждение, дал ему "в лапу".
После этого отец сходил к содержащему тогда почтовых лошадей М.Дубникову и договорился с ним об отправке меня с ямщиком, возвращавшимся на станок Адамово. Оттуда я доехал по станкам до Горячинска, где содержатель станка Цинкер кружным путем по Байкалу, чтобы не встретиться с карателями, отправил меня в Гремячинск. Оттуда почтосмотритель Карбовский с проезжающим в Кудару бурятом отправил меня дальше. Добравшись до станции Байкал, я на поезде доехал до Иркутска. Приют мне дала дочь Новомейского - Мария Абрамовна. А через некоторое время туда явился и другой "революционер" Абрам Хайкелевич.
Оказывается, что поп, с которым он целовался, был эссером и карателями барона Меллер-Закомельского был арестован.
Торговля молитвой.
В синагоге, в какой-то праздник, продавалась произносимая во весь голос, нараспев молитва "Мафтир". Ее всегда за бесценок покупал Абрам Хайкелевич Новомейский. Молитву продавали с торгов, кто больше даст.
В своеобразном аукционе почти никто из евреев не участвовал, ибо по традиции уже много лет право на произнесение этой молитвы отдавалось самому богатому, "уважаемому" человеку.
И вот однажды начался аукцион. Когда служка Миселевич произнес первоначальную цену, я прибавил. Новомейский повысил цену. Я опять. С обеих сторон меня толкали отец и брат. А я все прибавлял. Я имел право участвовать в аукционе, ибо мне было более 13 лет и по еврейским догматам я уже считался совершеннолетним. И все же молитва осталась за Абрамом Хайкелевичем.
Долго он дулся на отца за то, что я хотел перехватить почетную молитву. Наконец , в знак того, что забыл о случившемся и по-прежнему благоволит к отцу, подарил ему поношенную со своей головы соболиную шапку.
Отец очень гордился этим подарком: сам Абрам Хайкелевич подарил. Его многие считали благодетелем. Пользуясь степенным положением, он давал ссуды, иногда снабжал бедняка пудом муки, а потом за это изматывал работой. За ничтожную плату владельцы лошадей должны были из Татаурово везти грузы купца на прииски по неудобной, ухабистой дороге, калеча лошадей. Везли туда должники и первые драги, калечились, помогая лошадям тащить тяжелый, неудобный груз.
40 лет прослужил у Новомейского в разных должностях мой брат Исай Михайлович. Много лет на купца трудились на приисках и в Баргузине бухгалтер Яков Семенович Гаскин, Григорий Воскобойников, чей сын Михаил Григорьевич при Советской власти стал профессором и заведует кафедрой в Ленинградском педагогическом институте народов Севера, и многие, многие другие. Служили за небольшое жалование, а по окончании года Абрам Хайкелевич "расщедривался" и выдавал "наградные" от 50 до 100 рублей. Фактически это были деньги уже трижды заработанные "награжденными". Профсоюзных организаций в то время в Баргузине не было. Что хозяева хотели, то и творили с попавшими к ним в кабалу.
Новомейский - кустарь.
На ответственном посту в Центросоюзе с первых лет революции долгие годы работал сын читканского хлебопашца, член КПСС с 1920 года Лев Исаевич Эренпрайс, бывший красный партизан, почетный гражданин Баргузина, ныне покойный.
В дверь его кабинета постучались. Он пригласил посетителя войти. Это оказался земляк - сын Новомейского Семен.
Прошло 50 лет со дня образования СССР. Старики Новомейские ушли в небытие. Может, кто из его сыновей и потомков и живы. Нам лишь известно, что сын старика - заводчик Моисей Абрамович - ярый сионист в прежнее время переехал "на святую землю" к израильским погромщикам, ныне бросающим бомбы на арабские школы и больницы. Перед своей кончиной он весь награбленный в Баргузине и в других местах капитал передал израильскому правительству. Таков еще один штрих биографии баргузинских "благодетелей".
Баргузинская правда. 3-9 декабря 1972г.
Автор - бывший житель Баргузина Лев Михайлович Гробер. Он хорошо знает историю наших мест. Здесь прошло его детство и юность. Лев был мальчиком на побегушках в магазине местного коммерсанта Новомейского. После революции он вступил в Ленинскую партию. Служил в политотделе народно- революционной армии , был уездным временным комиссаром в Акше и на Нерчинском заводе, работал в Забайкальском, потом Прибайкальском и Бурятском обкомах РКП(б), секретарем Баргузинского уездного комитета партии. Вчитайтесь вдумчиво в эти короткие рассказы и вы увидите, какими разбойничьими способами добывали себе богатство бывшие "лучшие граждане" Баргузина. Они не только угнетали трудовой народ, но и грызлись между собой, чтобы ухватить кусок пожирнее.
Все, что изложено здесь - прошлое, но не зная его, нельзя по-настоящему оценить наше сегодня.